Классный журнал

Игорь
Мартынов

Умостроение

Еще неясно, что там будет в конце, но в начале было слово, это любая нейросеть подтвердит. Слово за слово — вот тебе и Т9, вот тебе и языковая модель.
 

Слово было предсказано словом. Герой эпиграмм Пушкина и Некрасова, к тому же фантаст Фаддей Булгарин двести лет назад прозревал будущее в «Правдоподобных небылицах»:

«Я увидел две машины, вроде органов, с множеством колес и цилиндров; они показались мне чрезвычайно многосложными: мой проводник растолковал мне их употребление. Это были: машина для делания стихов и машина для прозы… Проводник мой выдвинул ящик, в котором находились маленькие четвероугольные косточки, наподобие употребляемых в игре домино: на них были написаны разные слова. Кузнечный мех, сжимаемый цилиндром, дул в ящик со словами, которые, побрякивая от действия ветра, выскакивали на шахматную доску в такт, под музыку. Чрез полчаса машина остановилась, и я прочел стихи, в которых нашел все слова на своем месте, меру, гармонию в стихах и богатые рифмы, — одним словом, все, кроме здравого смысла и цели, точно так же, как в стихотворениях наших поэтов, которые страсть подбирать рифмы почитают вдохновением, а похвалу приятелей — достоинством.

Машина для делания прозы устроена была точно таким же образом…

— Нельзя ли сочинить что-нибудь на заданный предмет? — спросил я.

— Очень можно, — отвечал мой проводник, — что вам угодно?

Тут я хотел привести в затруднение проводника и доказать неудобство сочинительных машин. Я избрал предметом сочинения описание моей родины, любопытствуя, каким образом машина отделается от этой задачи и опишет место, ею не виданное.

Проводник достал с полки словарь древней географии, отыскал в нем название моего отечественного города, подобрал написанные на косточках речения, сходные с книгой, взял принадлежащие к описанию собственные имена, множество прилагательных, несколько вспомогательных глаголов и кучу готовых речений, бросил все это в ящик, пустил пружину, барабан ударил поход, труба заиграла марш, и косточки начали сыпаться.

Представьте себе мое удивление, когда чрез полчаса вышло довольно подробное описание города, в котором я родился.

— Весьма жаль, — сказал я, — что в наше время не знали этого изобретения; оно бы послужило в пользу весьма многим бесталанным головушкам…»

И вот двести лет спустя сбывается: международный клуб фантастов признал, что искусственный интеллект сочиняет лучше людей — по крайней мере, фантастику. Так и до прочих жанров дойдет.

Бестужев-Марлинский в тысяча восемсот двадцать пятом году усложнил аппаратную часть искусственного интеллекта:

«В лавке продаются разные машинки, новоизобретенные на пользу всех занимающихся практическою словесностию. А именно:

1. Водочильно-плющильный винт для вытягивания в проволоку бити и канители эпитетов, необходимых при переводах с греческого языка. С немецкого — тож.

2. Стихотворный калейдоскоп для составления разновидных размеров. Он же может служить и для ситцевых образчиков.

3. Жестяная печка, вроде египетской, для высиживания мыслей, как цыплят…

10. Усовершенствованная паровая машинка (выдуманная знаменитым немецким механиком Достеревивелем) для приготовления общих мест к новым историческим романам, поэмам и театральным пьесам. Приспособленная к русским нравам, она надевается на самовар и приводится в ход его парами, так что г-да словесники за чашкою чая, набросав на бумагу, что кому придет в голову, и потом изрезав оную в лапшу, через пять минут могут иметь удовольствие видеть готовую главу со всем прибором, даже с пришитым вверху эпиграфом».

И это именно то, чего ждет завзятый лирик от искусственного, да и от любого другого интеллекта: поболтать по душам, чайку попить. Пораскинуть умом.   


Колонка опубликована в  журнале  "Русский пионер" №118. Все точки распространения в разделе "Журнальный киоск".